|
Родился я в 1951-м году пятым ребеноком в семье бывшего солдата Waffen-SS как "советский гражданин немецкой национальности" - под комендантским надзором в одном из немецких спецпоселений вблизи Новосибирска. ("Потерянное поколение", "Воспоминания именинника", "Малыш"). В 1968 году закончил с серебряной медалью свою очень непритязательную средне-деревенскую школу. С 1968 по 1975 годы изучал физику в Новосибирском и Томском Государственных Университетах. Бытово это означает, что я в 1970 г. был пнут со второго курса физфака НГУ "по собственному желанию" за крамольное поведение и в том же году, после нескольких месяцев работы в своей деревне каменщиком перевелся на второй же курс физфака ТГУ. В 1983 году, после аспирантуры (1979-1982), защитил в Томском Университете диссертацию на соискание ученой степени кандидата физ.-мат. наук (в Германии "Doktor rerum naturalium" - доктор естественных наук) на тему "Магнитоструктурные превращения и эффекты памяти формы в сплавах Fe-Mn и Fe-Mn-C". Защита сначала почти сорвалась, поскольку в ту же весну я подрабатывал в бригаде из пяти аспирантов и ученых кочегаром - одни сутки дежурства каждые пять дней - и защита попала, благодаря присущей мне жизненной удаче, как раз на мое дежурство. Потом она чуть не сорвалась, потому что председатель ученого Совета академик Панин хотел меня завалить, но я-таки не дался и после его попытки лишить меня слова от него с боевым кличем: "Это - защита, и я защищаюсь!" защитился. Мне показалось, что академик обиделся когда-то на мой не требующий ответа, ему поставленный и не отвеченный им аспирантский вопрос: "А как это Вы падение стабильности меряете?" после его ляпсуса: "Стабильность системы падает..." в докладе на общегородском семинаре в Доме ученых . Но все мои коллеги утверждали тогда, что это из-за того, что моя тогдашняя подружка научно и крупно повздорила со своей шефиней, которая к несчастью оказалась любовницей академика. После защиты тот же академик перекрыл мне дорогу в его академический институт и я работал в течение 2,5 лет в трех различных институтах. Между ними оказался три раза по несколько месяцев безработным частично из-за собственных бескомпромиссных попыток найти свое собственное и правильное "место под солнцем", частично из-за начавшегося уже тогда в СССР финансового развала, кончившегося Перестройкой и развалом самой страны в 1991-м году, но это уже - слава Богу! - без меня. После потрясшей меня смерти отца 1985 г. я несколько "поплыл" в моей жизни, собрал чемодан и подался в поисках того самого "места под солнцем" из Томска в Ижевск, где открылся как раз новый академический институт. В том самом открывшемся "Физико-техническом институте Уральского отделения Академии наук СССР" (ФТИ УрО АН СССР) работал неполных пять лет научным сотрудником. Но уже через полгода, в 1986 г., я, спровоцированный Перестройкой шельмы Горбачева, затеял "перестройку "своего института, писал при этом публицистические статьи (Выборы-не-выборы, которые, несмотря на мои попытки опубликовать их в "Удмуртской правде" и в "Литературной газете" (Исповедь больного человека), никогда не были опубликованы. Разочарованный развитием и результатами и моей и горбачевской перестроек и из-за своей активности в них снова - после "шпиcрутен"-прогона (Spießrutenlauf) через четыре лаборатории - почти на грани безработицы я поехал со своей семьёй в июне 1990-го года в отпуск к тете - сестре отца, переписку с которой я перенял после его смерти, - в Федеративную Республику Германия с твердым убеждением, что только там и можно найти "свое место под солнцем", (и которое бессмысленно было бы искать дальше, бегая по всей Советской империи), и намерением остаться там навсегда ("Поезд отправляется" - первая часть романа "Замыкаемость круга или путешествие длиною в двести лет" и "История жизни в стихах и иллюстрациях"). В отпуске поставил заявление на приём моей семьи в ФРГ в качестве "поздних немецких переселенцев", получил - несмотря на ужесточившиеся с 1-го июля 1990-го года законы о приеме - после первоначального отказа разрешение на постоянное жительство и германское гражданство. С тех пор живу со своей семьей в объединенной в том же 1990-м году Германии как "германский гражданин немецкой национоальности" ("Вы и мы" - находящаяся сейчас в работе вторая часть романа "Замыкаемость круга или путешествие длиною в двести лет" о жизни в Германии). Меня настолько впечатлило счастье нового начала на настоящей Родине всех немцев (чувство преобладающее до сегодняшнего дня!), что я мою первую после переселения научную публикацию в сборнике материалов международного симпозиума во Франции в сентябре 1991-го посвятил своему новому родному городу Динслакену в Рурской области и лично вручил ее бюргомайстеру города, чем, конечно очень его удивил и озадачил, поскольку в этом небольшом городке нет научных учреждений, а я с семьей жил все еще в лагере переселенцев, адрес которого "An der Fliehburg" и стоял как адрес автора в статье. Позже этот курьез был интерпретирован бюргомайстером как моя "работа с французами". В марте 1992-го - после отборочных экзаменов (4 претендента на место) - я поступил на 18-месячные курсы программистов в фирме "Сименс-Никсдорф". но не окончил их, поскольку с 1-го января 1993-го получил место научного сотрудника в Берлинском Техуниверситете (где работал А. Эйнштейн, до его бегства от нацистов в США). Продуктивность этих двух лет - как, впрочем, и всех последующих - поразила меня самого и обусловлена не только почти избыточным техническим и обслуживающим обеспечением ученого здесь, которому не позволено за его высокую зарплату заниматься черновой работой, не говоря уже о копать картошку, косить сено или зарабатывать деньгт на жизнь как кочегар или на северных калымах, но - даже прежде всего - с полным освобождением духовно-интеллектуального потенциала от животных забот о существовании, от удручающего, угнетающего и все сущее обессмысливающего "политического дурдома" вне твоего института и - у меня лично - еще от накопившейся после всего выше пережито-перечисленного трудно утолимой творческой жажды! Эта жажда заставляла меня оставаться в университете (на советский лад, где это у нас гордо называлось "Не за муку работаем") до 9 - 11 часов вечера и проводить исследования сразу на нескольких компьютерно-управляемых экспериментальных установках, подобно сталинским стахановкам-многостаночницам. Побочное открытие такой работы - институт пустеет уже в 5 - 6 часов вечера! В лабораториях остаются только пара иностранных (арабы, индусы, китайцы и т.п.) докторантов, работающих над своими диссертациями. Немецкие же научные сотрудники, за исключением все же некоторых "не за муку работающих" научных фанатов, покидают свои лаборатории, как рабочие на конвейерах по звонку! Из-за этого их производительность, несмотря на все выше перечисленные элитные условия работы, остается довольно обозримой. То есть красивая, богатая, потребительски-соблазнительная и при зарплатах ученых легко доступная жизнь вне института, вместо "нищеты политического дурдома" имеет все же свои недостатки (для науки, по крайней мере, и производительности в ней). После окончания двухлетнего контракта с университетом я решил-таки ближе ознакомиться с капитализмом и основал в апреле 1995-го со своим партнёром, капиталистом из Гессена, собственную Hightech-фирму "1st Memory Alloys GmbH", которая была нами в 2004 году успешно, если и не совсем в "добром согласии" закрыта. В течение этих девяти фирменных лет сделал и заявил два международных патента и два германских промышленных образца на применения сплавов с памятью формы (Formgedächtnis- или Memory-Alloys), руководил подготовкой и защитой двух германских диссертаций (Dr. rer. nat.), выполнил многие исследовательские проэкты по заказам различных германских фирм, опубликовал более двадцати научных работ, в том числе по ультразвуковой сварке и обработке металлов - новой для меня области исследования, развития и бизнеса моего партнера ("Ultrasonics Steckmann GmbH"), которая значительно увеличила его предпринимательское поле деятельности и доход фирмы. Здесь продуктивность усиливается еще и давлением и темпом рынка, знакомым мне из моих калымов, которые вполне помогли мне работать в частной германской экономике с ее динамикой и стрессом. Неожиданным, неприятным и отталкивающим оказался лишь опыт с доходящей до непорядочности прагматичностью финансовых отношений между так-называемыми бизнесменами, которые в быту порядочность вполне знают и даже практикуют, но убеждены, что бизнес и порядочность это противоположные вещи, как работа и отпуск. После такого опыта и закрытия своей фирмы я предпочитаю работать без партнеров и предлагаю германским фирмам свой единоличный научный сервис, связанный с продолжением научных исследований и патентированием, но между делом все больше занимаюсь литературой, которая в принципе не требует никакого партнерства, особенно если публикуешь свои произведения на своей собственной двуязычной литературной страницы и избегаешь партнерства с издательствами с тем же "внеотпускным" финансовым прагматизмом. Мужду делом я нашел-таки одно "Print-on-Demand"-издательство, где я скорее сам с полной творческой свободой и ответственностью функционирую как издатель и опубликовал уже многие из моих книг. Мои с 2017-го года. опублмкованные книги:
Спровоцированный в 2000 г. грязной статьей (читатальское письмо ) одного предположительно немецкого, предположительно профессора во "Frankfurter Allgemeine" о российских немцах, подсунутой мне активистами российских немцев, я ввязался в их "локальную политику". Результатом стали публицистические статьи "Российские немцы " - Статистический анализ 2000 г. (признана читателями лучшей статьей года и опубликована вторично), "Приветствие землякам к Рождеству и к смене тысячелетий". "Репортаж о демонстрации 2000 г.", ("Сценарий" к которой был написан мною по согласованию с организаторами демонстрации, но в конечном итоге не использован ими из-за его излишней по их мнению радикальности), опубликованные "безвозмездно" в газете российских немцев в Германии "Heimat-Родина" и удвоившие тираж этой "небезвозмездной" газеты. На основе подобных, как со "Сценарием", разногласий и моей принципиальной, отраженной и в публицистике позиции о том, что пропаганда каких-либо "немецких автономий" или, подобно советским и прочим евреям в Германии особого жертвенного статуса в Германии - это абсурд, что "феномен и проблема российских немцев в Германии" не существуют или это - в отличие от турков и других мигрантов в Германии - всего лишь вопрос одного неполного поколения - время для ассимиляции "назад" в общество своих братьев-немцкв, которое "активисты" из среды российских немцев используют лишь для своекорыстной политической и экономической "ловли рыбки в мутной воде" и из-за этого вовсе не заинтересованы на самом деле в подобной, ими якобы пропагируемой интеграции-ассимиляции своей клиентуры, я в том же году - после одного года активности - полностью порвал с этой средой и с тех пор интересуюсь только "феноменами" германцев и Германии и пишу о них в своем немецком, к сожалению, далеко не полном "Политическом дневнике". Всю жизнь мечтал о писательстве и редко имел для этого время, но между делом снова и снова писал стихи прежде всего на русском, теперь и на немецком, в последнее время поэтические переводы с немецкого на русский ( "Фауст") и с русского на немецкий ("Eugen Onegin"), короткие, в том числе юмористические, сатирические и лирические рассказы, открытый и развитый мной жанр поэтической новеллы ( "Киевская ночь") или поэтической чэт-новеллы (""Интернетный романс"). Моим хобби, наряду с литературой, являются исследование истории немецких колонистов в России, в том числе генеалогиии семьи Приб и других известных немецких колонистов как фон Фальц-Фейн, фон Шлиппе и т.д., которым посвящены также стихи "Эмигранты", "Дисгармония", и все еще физика, которая помогает мне время от времени - после всех литературно-романтично-лирических, скандально-политических и семейно-генеалогических "раздраев" и разладов - снова вернуться к ясности и строгости мысли. В заключение осмелюсь со всей осторожностью прожженного, сиречь опытного человека сказать, что все мои мучительные и болезненные попытки найти свое "место под солнцем" все же принесли плоды и привели меня к моему скромному, солнечному душевному Эльдорадо, чего я и всем моим читателям от всей души желаю! Ищите и обрящете!
Мой жизненный Ангел-Хранитель |