|
Исповедь больного человека или о том, откуда берется шизофрения Из книги "Поезд отправляется" Как здравомыслие становится профессиональной болезнью или о том, в чем собственно исповедоваться У меня за пятнадцать лет научной работы до крайности развилась профессиональная болезнь. В простонародье она называется здравомыслием и с нею успешно борятся - тем более, что она не заразная. У меня она проявляется в том, что любой, оказавшийся в поле моего зрения предмет тут же подвергается в моей голове логическому анализу и синтезу. Этот инструментарий в меня вложили в многолетнем образовательном процессе, я его усвоил и за это получаю даже хлеб свой насущный, когда применяю его в науке. Но это, когда в науке, а вот когда в обычной жизни - это уже болезнь! В этом меня постоянно убеждают во всех магазинах, во всех конторах, где мне приходилось бывать, и даже во всех ненаучных подразделениях нашего научного института. Они прямо так и говорят мне: "Ты что, больной что ли?", если я, например, марширую в мясной магазин и с моей больной логикой прошу продать мне кусочек мяса. А началось все это, еще в мои юные научные годы, с кондукторов в общественном транспорте, которые поставили себе главной задачей разделать на части, обругать и унизить любого пассажира еще до того, как он умудрится в вечной давке вытащить из кармана штанов мелочь и купить у них билет. После пары бессмысленных, но болезненных попыток осведомиться у кондукторов о логике их поведения и подсунуть им мою принципиальную предпосылку невиновности я хотел уже тогда - сгоряча - даже покончить с наукой и пойти в дворники. К счастью, ввели вскоре в общественном транспорте вместо кондукторов кассы и компостеры. С тех пор, признаюсь, я всегда незаметно поглаживаю стальной зев этого недооцененного человеческого изобретения, когда вкладываю в него проездной талончик - просто так, в память о моем тогдашнем горячем, юношеском порыве. Воодушевлееный этой улыбкой судьбы, я все же остался в науке, но развил с тех пор стратегическую защитную систему. Я свел все конторы до минимума, который только позволяет - без утраты общей жизнеспособности - их максимум. Поскольку потребление товаров трудно было свести к минимуму меньше того, который и без того предлагался в магазинах, то на этом я и сконцентрировал отныне мои силы и мое ? между делом средних лет - здоровье, которое я - из соображений его сохранения - и по сей день еще не решаюсь поправлять ни в каких медицинских учреждениях. Наиболее просто оказалось с потреблением прессы. Я просто выключил ее волевым усилием из моего поля зрения, и синдром раздвоения личности - главный синдром моей профессиональной болезни - быстро пошел на убыль. И так шло все ничего, если не учитывать внутренних проблем, где моя жена больше меня от моей профессиональной болезни страдает, но тут снова беда. В последнее время пытаются все мои друзья, наслышанные о моей болезни, меня убедить, что пресса нынче пошла совсем не та, что она не то что не раздваивает и не расстраивает цельные личности, а даже наоборот - пытается из бывших раздвоенных и расстроенных личностей сделать снова цельные. Я - поднаторевший в жизненных делах и вооруженный моей защитной системой человек, да еще и дока в деле "анализа-синтеза" - туда-сюда поприкидывал и решил: на слово никому не верить, всю прессу на себя не напускать, а испытать только нашу местную газетенку. Надо признаться, что без нее я особенно страдал ? там же телепрограмма на всю неделю печатается. А без этой программы при моей защитной системе ? просто нож острый. Я ведь тогда решил по телевизору тоже только боевики и детективы типа "Иронии судьбы" или "С легким паром" потреблять, а без программы это оказалось совсем невозможным - включишь телевизор не тогда и не туда, так сразу и раздвоился. Еще хуже, если попытаешься программу в радио подслушать - вообще сразу весь расстроишься. Короче, решил я свой инструментарий к какому-нибудь рядом стоящему вопросу применить и результаты моего анализа подсунуть нашей газете. Дальше мой план понятен - услышу снова "Ты что, больной что-ли" -, живу дальше, как жил. Увы! Увы! Жизнь показала мне насколько упростились мои представления после длительного пользования моей оборонительной системой. Газета - не продуктовый магазин, это целый комбинат питания, где кормят румяными и сдобными пышками, выпеченными нечистоплотными пекарями в чаду и угаре кухонной атмосферы из того суррогата, который удаестся раздобыть в общественной мусорной свалке. В общем влип я в детектив!< Вопрос для анализа тут как тут - преподаваемый у нас в институте Академией наук урок демократии. Мы ? как ученики демократии - должны целый рабочий день заседать и со всех сторон обсуждать пять кандидатов, которые изъявили желание стать нашими директорами. А "действительные члены" - как учителя демократии - должны когда-нибудь потом собраться вместе и собственноручно выбрать для нас нашего директора, с тем чтобы мы лучше поняли, как это вообще правильно делается. Ну именно этот ньюанс с членами я анализировать не стал, поскольку я в этой конторе работаю и в ней прослыть больным человеком мне ни к чему. Они мне тогда ни пенсии по нетрудоспособности не дадут - такой болезни, как у меня, у них в реестре почему-то не значится - ни, вообще, дальше в науке работать. Хватило уже того, что мы у себя в институте за весь день наобсуждали. Правда, когда я после собрания узнал, что на нем присутствовал корреспондент этой газеты, то подумал: - Ну все! Похоже придется теперь другой вопрос для моего эксперимента искать. Но потом позвонил в редакцию и спросил про статью корреспондента о нашем собрании. Мне ответили: - Ее еще нет и неизвестно будет ли. Тогда я предложил им мой тестовый вариант. Там, подвоха не чуя, говорят: - Почему нет? Давай, тащи свою статью - будем поглядеть! Тогда, окрыленный этим, я сел и написал следующую статью: "Выборы-не-выборы" или о "политике спокойной руки", о "кормушке", "поголовье" и "механизаторах от колеса" Все мои литературные манускрипты (pdf-дигитальскрипты) |